А.А. Федотов

 

ПРЕОБРАЖЕНИЕ ГОСПОДНЕ

 

Ключевые слова: Преображение Господне, Спаситель, Фавор, апостолы, пророки, свет.

 

В статье рассказывается о содержании и установлении христианского праздника Преображения Господня. Приводятся цитаты из проповедей видных православных иерархов и богословов, посвященных этому празднику.

 

В последний год Своего общественного служения Господь Иисус Христос в преддверии грядущих страданий начал открывать ученикам то, что «Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убитым, и в третий день воскреснуть» (Мф. 16:21). Слова Учителя сильно опечалили апостолов и особенно Петра, который стал прекословить Спасителю, говоря: «будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Мф. 16:22). Заметив скорбь учеников и желая облегчить ее, Иисус Христос обещает некоторым из них показать ту славу, в какую Он облечется после Своей крестной смерти: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (Мф. 16:28)[1].

Все три синоптических Евангелия содержат весьма сходные описания Преображения Господня (Мф. 17, 1; Мр. 9, 2; Лк. 9, 28). Вскоре после того, как Спаситель открыл ученикам о Своих предстоящих смерти и Воскресении, Он возвел трех апостолов - Петра, Иакова и Иоанна на гору Фавор и преобразился перед ними: лицо Его просияло, как солнце, одежды сделались белы, как снег. Преображение Христово сопровождалось явлением ветхозаветных пророков Моисея и Илии, которые говорили с Господом. Изумление учеников достигло предела, когда всех осенило светлое облако, и из него послышался глас: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, о Немже благоволих; Того послушайте»[2].

Как писал протопресвитер Александр Шмеман, «Христос исцеляет, помогает, всем отдает Себя. И все же не понимают, не слышат, не верят люди. Он мог бы явить Свою Божественную силу и славу и заставить их поверить в Себя. Но Он хочет от них только свободных веры, любви, приятия. Он знает, что в час последней Его жертвы, последней самоотдачи все в страхе оставят, бросят Его. Но чтобы потом, позднее, когда уже все свершится, осталось в мире свидетельство о том, куда Он зовет людей, что предлагает Он нам – как дар, как жизнь, как полноту смысла и радости, – Он тайно от мира и от людей явил троим из Своих учеников Своих ту славу, тот Божественный свет, пронизывающий весь мир, преображающий человека. «Хорошо нам здесь быть», – воскликнул апостол Петр, увидев этот свет и эту славу. И с тех времен христианство, Церковь, вера суть постоянное радостное повторение этого «хорошо нам  здесь быть!», жажда просветления и преображения»[3].

И пророки Илия и Моисей, и  апостолы  увидели в просиявшем Лице Иисуса Христа Бога и совершенного Человека — во единой ипостаси два естества, «неслитно и нераздельно» соединенные. На Фаворе возвышенная догматическая истина о воплощенном Боге Слове была представлена всем людям воочию. Глас Бога Отца: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный», — свидетельствуя вновь, как и у Иордана, о том, что Иисус Христос – Сын Божий, открывал тайну Святой Троицы. Представшие же Господу Иисусу «с земли апостолы, как бы с неба — Илия Фесвитянин, а из мертвых — Моисей» (2-й канон, песнь 8-я, тропарь 3-й) — по словам творца канона на Преображение, преподобного Иоанна Дамаскина, — указывали величие власти Его: Oн живыми и мертвыми обладает, являясь Владыкой неба, земли и преисподней[4].

Говоря о празднике Преображения, Патриарх Московский и всея Руси Кирилл сказал, что «По толкованию святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского, Преображение и было явлением Божиего Царства — того самого Царства, которому Христос по Божеству Своему принадлежал. И свет, который воссиял на Фаворе, был не физический свет, не отражение солнца — это был Божественный свет; причем апостолы видели его не своими физическими глазами, потому что они прозревали нечто большее, чем только свет. Откуда апостолы узнали, что рядом со Спасителем — Моисей и Илия? Ведь не существовало никаких портретов, никаких описаний их внешности. Однако апостол Петр безошибочно определяет, что здесь Моисей и Илия. Апостолы видят нечто иное, нежели обычную человеческую реальность — они видят иной мир и видят его глазами духовными, которые во мгновение открылись. Свет, который они видят, — не свет, который пришел во мгновение на вершину Фавора, а затем исчез; это свет, который постоянно был со Христом, это свет Божественного Царства, это свет вечности.

Продолжая размышлять над событием Преображения, святитель Григорий Палама сравнивает два Евангельских текста — от Матфея и от Луки, и обращает внимание на то, что у Матфея сказано: после шести дней взял Господь Петра, Иакова и Иоанна и возвел на гору высокую. А у Евангелиста Луки сказано: на восьмой день (см. Лк. 9:28). И справедливо утверждает святитель Григорий, что не может быть здесь разночтений: в этих двух цифрах некий смысл. Действительно, если Матфей не считает первого и последнего дня, то получается, что расстояние между событиями — шесть дней. А Лука считает и первый день, и последний, и получается восемь дней. И святитель Григорий утверждает, что неслучайно это разночтение: говоря о восьмом дне, Евангелист Лука хочет сказать нечто большее, чем просто показать хронологию этих двух событий, временную дистанцию, которая их связывает. За шесть дней до Преображения Господь говорил о славе Своей, о явлении Царствия Небесного. И святитель Григорий Палама утверждает, что видение славы Преображения есть видение славы восьмого дня творения. Известно, что мир был создан за шесть дней, а в седьмой день Господь почил от дел Своих. А восьмой день — это день Преображения всего мира, которое, по слову Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского, наступит тогда, когда грехом будет уничтожен физический мир. Вот тогда и явится восьмой день Царствия Божия»[5].

Праздник Преображения Господня стал местно отмечаться в Палестине с IV века, со времени, когда императрица Елена построила на горе Фавор храм в честь Преображения. На Востоке свидетельства о празднике относятся к V веку. Праздничные Слова о Преображении есть у Ефрема Сирина, Иоанна Златоуста (три Слова), Кирилла Александрийского и других. Согласно евангельскому тексту, это событие произошло в феврале, за 40 дней до Пасхи, но Православная церковь перенесла празднование на 6 (19 по новому стилю) августа для того, чтобы оно не приходилось на дни Великого поста. При этом на 40-й день после Преображения всегда празднуется Воздвижение Креста Господня[6].

Как сказал в своей проповеди в этот праздник митрополит Антоний (Блум) , « в день Преображения Господня мы видим, каким светом призван воссиять этот наш материальный мир, какой славой он призван сиять в Царстве Божием, в вечности Господней… И если мы внимательно, всерьез принимаем то, что нам здесь открыто, мы должны изменить самым глубоким образом наше отношение ко всему видимому, ко всему осязаемому; не только к человечеству, не только к человеку, но к самому телу его; и не только к человеческому телу, но ко всему, что телесно вокруг нас ощутимо, осязаемо, видимо… Все без остатка, что подвластно человеку может быть им освящено; все над чем мы работаем, к чему мы прикасаемся, все предметы жизни – все может стать частью Царства Божия, если оно будет внутри нас и будет, как сияние Христово, распространяться на все, к чему мы прикасаемся»[7].

По словам Святейшего Патриарха Кирилла «праздник Преображения Господня наполнен величайшим смыслом, который отражен в том числе и в традиции иконописания. Древние иконы Преображения изображают Спасителя на вершине горы; справа и слева — Моисей и Илия, у ног Спасителя — апостолы, а из одежд Спасителя струится свет, который пронизывает собой окружающий мир — и горы, и деревья, и животных (на некоторых иконах и таковые изображены). Это символ того, как Бог Своей энергией, Своим Божественным светом пронизывает весь космос, все творение. И человек призван, воспринимая эту Божественную энергию, по образу Божиего Царства преобразовывать себя и окружающий мир. К этому призывает нас и сегодняшнее евангельское событие, которое мы празднуем, призывает Слово Божие, призывает Божественная мудрость. И нам только остается своим человеческим злым мудрованием не противиться этой Божественной мудрости»[8].